– Ага.

– Тогда ждем оставшихся, и в зал. Расскажу, к чему готовиться морально, ну и физнагрузку никто не отменял.

В зале падаю на лежащий у стены мат.

– Итак, первый бой, который откроет первенство, состоится уже послезавтра. Завтра нас с вами ждет взвешивание. Надеюсь, все соблюдают режим и влезут в свою весовую категорию? – хищный взгляд касается каждого, заставляя безропотно кивнуть. – Отлично. Завтра сразу после взвешивания пятикилометровая пробежка и спарринги в зале.

– Георгий Иванович, я разговаривал с курскими, так вот, они за день до боя будут без нагрузок.

– Сорокин, можешь хоть сейчас смело примкнуть к курским, открыто заявить мне, что я не компетентен, или же закрыть рот и идти отжиматься.

Сорокин чешет отжиматься, а перед моими глазами отчетливо встает картина его борзоты в поезде. Мы ехали почти двое суток. И эти поездки всегда заканчиваются мордобоем. Кто-то где-то кого-то всегда выстегнет. И дело тут не в личной неприязни или же каких-то разборках, нет. Всему виной, мать его, замкнутое пространство и скапливающаяся в башке дурь. Каждый из присутствующих едет за победой. Для каждого соревнование – это возможность победы и шанс на перспективное будущее. Именно поэтому просто невозможно куда-то деться от этих потасовок. Мы все приятели до определенного момента, до момента, пока не выходим один на один, друг против друга. Вот там, в тот момент, мы уже не друзья, мы даже не знакомые. Мы соперники. Само собой, после финального удара гонга последуют объятия, и кто-то даже искренне порадуется победе соперника, что, конечно, редкость, при наличии даже самой крепкой дружбы. Но именно в момент боя мы чужие люди, готовые побеждать. Крушить. Ломать…

Спорт – это жестокость. Это закалка силы и духа. Здесь нет места слабым. Выживает сильнейший. Меньше эмоций, меньше потерь.

Два дня в поезде дали каждому возможность проявить себя. Сорока вывалил все свое дерьмо из себя еще там. Здесь, походу, продолжил начатое. Грозный встретил нас приветливо, а вот как проводит… Каждый выберет для себя сам.

Беру в руки скакалку. Триста – четыреста прыжков вместо разминки.

Вечером после трени набираю маму Марину. Она отвечает раза с третьего.

– Прости, за рулем была.

– Понятно, – закидываю ногу на ногу, вытягиваясь в кровати.

– Как настроение перед завтрашним взвешиванием?

– Нормально. Режим я соблюдаю, поэтому можно не париться.

– Георгий Иванович билеты обратно купил уже?

– Да. Седьмого приезжаем обратно.

– Это выходной, а потом восьмое… ну, хоть отдохнешь.

– Ага. А ты куда ездила?

– Со старым знакомым встречалась.

– Ухажер?

– Нет, – смеется, – однокурсник.

– Обсуждали методики преподавания?

– Он не преподает. Точнее, ни дня не преподавал, стал бизнесменом.

– Лихие девяностые?

– Богдан, что за предвзятость? Он законопослушный человек, очень серьезный, между прочим.

– Не знаю, какой он там бизнесмен. Но ты точно крутая училка.

– Еще бы. Как у Герды дела?

– А я должен знать?

– Я думаю, да.

– Это почему?

– Разве она тебе не нравится?

– Я не настроен сейчас обсуждать эту тему.

– Ну ладно, – слышу ее смех, – поговорим, когда настроишься.

– Все, спать я.

– Не дуйся, – все с тем же смехом.

– И не собирался.

– Спокойной ночи.

– Спокойной!

***

Герда.

Перед тем как лечь спать, иду в душ. Ополоснувшись, заматываю волосы полотенцем и забираюсь в кровать. Хлопаю в ладоши, чтобы погасить свет, беру с тумбочки айфон.

Снимаю блокировку и ощущаю, как сердце медленно ползет в пятки. Затаив дыхание, открываю сообщение:

"Гера, ты живая?)"

Это Шелест! Откуда у него мой номер? Точно, он же брал мой телефон. Что ему ответить? Зачем он написал?

Чувствую, как краснеют щеки и потеют ладони. Вдыхаю побольше воздуха, слыша громкое сердцебиение. Всю последнюю неделю я постоянно о нем думала. Он не появлялся в школе уже три дня, и хоть многие и пытались приписать его исчезновение Сомову, Макс быстро развеял эти слухи, давая всем понять, что Шелест на соревнованиях. Этот факт меня обрадовал, ну то, что Богдан еще вернется.

Только вот я была больше чем уверена, что разговаривать со мной он не будет… собеседник из меня, как оказалось, прямо-таки не очень. Он был прав – кажется, кроме учебы, меня действительно больше ничего не интересует. Я скучная и совершенно не интересная.

Зачем он написал?

Это может что-то значить, или же я просто надумываю себе… не понимаю. Но ярко чувствую тепло, разливающееся по телу.

"Шелест, не дождешься. Даже если я умру, то буду приходить к тебе в кошмарах".

Набираю после десятиминутной паузы. А сама завороженно смотрю на экран. Ответ приходит быстро.

"Окай. Но лучше в реале, здесь тебя можно потрогать)"

"Это флирт?"

"Это факт!"

Улыбаюсь, быстро набирая ответ:

"У меня есть парень!"

"Есть ли? Что-то не видел"

"Плохое зрение?"

"Не жалуюсь"

"А мне кажется, пора проверить"

"Мне тоже кажется, что тебе пора проверить наличие своего парня"

"Я про зрение вообще-то"

"А я нет. В обморок больше не падала?"

"Нет. Тебя не было, никто бы не поймал"

Отправляю быстрее, чем понимаю, что я написала. Закрываю глаза. Господи, как стыдно. А вдруг он подумает, что я навязываюсь?..

"Молодец, Умка, правильно мыслишь"

Нужно срочно перевести тему.

"Я не Умка) Как твои дела?"

"Нормально. Послезавтра бой. Как твои?"

"Неплохо. Десятого будет еще один тест. Победы тебе"

Блин, зачем я опять про эти тесты?.. Дура.

"Спасибо. Приеду, посоревнуемся!"

"Конечно, и не думай, что в этот раз будешь лучше меня!"

"Конечно, нет, я поддамся. Красивым девочкам надо уступать)"

"Не смей так делать!"

"Я подумаю) Спокойной ночи, Герда!"

"Спокойной ночи, Шелест"